Все, живут свою жизнь, забываясь, О том, как коротка она, А в старости лет убиваясь, И думают, как не длинна Та судьба, что казалась бессмертной, Бесконечная младость и боль, Что мечты своей главной, заметной Не добились все кончено, ноль…
На склоне гор, под облаками, Под солнцем ярким. И забыт Лоскутный дом под парусами, К земле прильнувший, все стоит. И в этом доме, обветшалом, Людей постылых не живет, Все потому, что он обвалом Страшит всех. Жизнь преподает… Там лунный свет блестит в оконцах, Там отражается звезда… Но, что не делай, постояльца, Он не отыщет никогда…
Шагает человек счастливый, Бредет неведомо куда, И не страшна ему беда, Хотя довольно он пугливый. Но не стесняется ничуть, Всем показать, в чем жизни суть. Спросить всего только осталось… А все боятся почему-то, Увидев даже в метрах ста Их разрываются уста. Они, как будто лилипуты, Подергивается их вера, Как поначалу Гулливера, Страшится ранее бывалось… Но он, как призрак вездесущий. Глядит на всех он свысока. А жизнь его не так легка, Она проходит словно в пуще, Где он – прелестное созданье, А остальное – созиданье. Все без него всегда решалось… А в этой пуще неродивой Животных больше не живет, Но все равно, что-то зовет Тяжелой песнею правдивой. И он идет только вперед. От боли страшной он орет. Услышать же его не удавалось… И час от часу все больнее, ЄAaНе потому что ветки ложат, Его ужасное – боже” Нет в мире ничего страшнее. Его пугает неизвестность, Но знает хорошо он местность, Еще недавно, на которой ликовалось… И не смотря на все – счастливый, Все потому что жизнь дана, И судьба его видна, Но он совсем не прозорливый… А его жизнь – нам всем урок. Умейте делать кувырок, Когда, и что бы не случалось!..
Она движется с нами с самого детства, Она есть даже и у младенца, Она любит, когда любят Но скрывает от всех она лицо своё… Все, что скрыл человек, что осталось в загадке Она знает там все, на все тайны отгадки. Она любит людей, защищает – как может А они лишь в ответ засыпают на ложе. Без нее бы душа не имела окраски, И люди носили бы грустные маски. Как жили бы люди без тени своей? Открывали бы души,…закрывали быстрей!? Не понять человеку кто, зачем и когда Увидал жизнь без солнца, и назвал темнота. при солнца лучах, явно видно теперь Темнота – лишь в тени, ну уж ты мне поверь! Все то зло у людей, что держалось годами Шаг за шагом мутней, все идет рядом с нами… К сожалению, тень у всех пропадает Человек наш за ней навсегда исчезает! Береги ты себя, и добро всегда делай, И измениться жизнь вся из черного в белый…!
Мондраж. Боязнь чего-то мучит, Страх вдруг комом в горле стал. Все тебя чему-то учат, А ты момента ждать устал… Крики, радость, ликованье – Раздаются вдалеке. Вот секунда – расставанье, Ты выходишь налегке. Инструмент изящно держишь, Тихо выскользает он, Будущим сквозь зубы грезишь, Кажется, что это сон… Пред тобой большая сцена, А за ней – шикарный зал, Набухают сильно вены… Вдруг, огромный света вал. Произносят твое имя, Долгожданный час настал И, как страшным, мощным ливнем – Аплодисментами завал. Ты выходишь улыбаясь, Поклоняешься легко, Вдруг садишься поправляясь Еле, правою рукой. Начинаешь ты играть, Чувства из души летят, Ноты не пересказать, А все большего хотят. Ты рвешь струны – бесполезно, Замолкаешь – все равно, Двинул корпусом – уместно… Все уже предрешено. Ты сражаться продолжаешь, Сердце пламенем горит, Похвалу не принимаешь, Что из публики летит. Музыка грустна – не страшно, Успокоился чуть-чуть, Изменить в раз очень важно, К душе слушателя путь. Представляешь тихий омут, Мать любимую, отца, Главное, чтоб ты был тронут, Жалкой песнею творца… Если вкладываешь душу В то, что делаешь сейчас – Ты покажешь самый лучший, Самый чудный из прекрас… Вот, заканчиваешь пьесу – Все ликуют: ор, восторг… Ждут сейчас от тебя мессу, Ты же - метишь на восток. Вдруг врываются мотивы, Из индийских танцев в зал. Так прекрасны переливы… Этот зал настолько мал. Снова набухают страсти, Вновь душа стремится вдаль. Не ослабляй же ты напасти, Как острым ятаганом – жаль! Доиграл ты вновь творенье. Замолкает инструмент. Наступает наважденье… Я открою вам секрет: Каждый музыкант стремится Момент этот уловить, Мигом этим насладиться, И молчаньем этим жить… А затем аплодисменты, Крики: “Браво!” и бис!” Лишь приятные моменты, Ловишь, наклонившись вниз. Улыбнувшись, ты уходишь, Покидаешь этот бой И себя с душой приводишь, За кулисы – в мир другой… Музыка – прекрасна, знайте! И она будет всегда… На концертах вы бывайте, Вас прошу, хоть иногда!..
Как много теплых тех мгновений, Когда живешь ты не один. И сердца, сколько тех велений И путь их неисповедим… Кто поджидает за углом, И с кем судьба свести готова, Чтоб озарить теплом твой дом. Узнать ты можешь в нем любого, И близкого, родного друга, Кто столько лет знаком с тобой, Кто пробежит и вновь по лугу, Иль проиграет смертный бой… Быть может это тот, любимый Всем твоим сердцем и душой, Быть может это он, единый, Совсем еще не увядшой, Наоборот: младой, красивый, С улыбкою тебе вовек Такой прекрасный, чудный, милый, Тот, твой любимый человек. С которым ты, обнявшись крепко, Забыв про все на целый час, И как бывает очень редко – Попал ты в мир, где нету нас… Любите люди, все любите, И не смотря на жизни страх, В золотый город вы взлетите, А там вы вместе превратитесь в прах…
Тиран, убийца, людоед! Не порти жизнь людскую болей! Ах, сколько всем принес ты бед, Не пользуйся своею волей! Чего ты ждешь, убей меня! (Боюсь, тебе не хватит силы) Давай, как резвого коня, И наточи пред этим вилы! Ты улыбаешься теперь, Сквозь тихий страх и стиснув зубы, Как одичавший, злой веперь, Прикусывая тихо губы… Давай, давай, меня не бойся! Ведь батальон тупых солдат Меня убьет, и как не ройся, Ты только будешь виноват. И ты с ума сойдешь, предатель, Народ доверился тебе. Придет, твой смертный час, каратель, Конец придет твоей судьбе! Ты хочешь, чтоб тебе служили И слушали, чтоб все тебя, И по свободе не тужили, И веселились, как дитя? Такого, мне поверь, не будет! Тут не достоин, быть твой ус! Не слушайте его вы, люди, Он не дорос до званья – Белорус!
...я пожалуй опубликую здесь стихотворение, принадлежащее перу интернет-поэтессы с ником izubr...мне очень нравится ее творчество!!!...сохраняю полностью стилистику, оформление и пунктуацию автора!!!
***
Мама на даче, ключ на столе, завтрак можно не делать. Скоро каникулы, восемь лет, в августе будет девять. В августе девять, семь на часах, небо легко и плоско, солнце оставило в волосах выцветшие полоски. Сонный обрывок в ладонь зажать, и упустить сквозь пальцы. Витька с десятого этажа снова зовет купаться. Надо спешить со всех ног и глаз - вдруг убегут, оставят. Витька закончил четвертый класс - то есть почти что старый. Шорты с футболкой - простой наряд, яблоко взять на полдник. Витька научит меня нырять, он обещал, я помню. К речке дорога исхожена, выжжена и привычна. Пыльные ноги похожи на мамины рукавички. Нынче такая у нас жара - листья совсем как тряпки. Может быть, будем потом играть, я попрошу, чтоб в прятки. Витька - он добрый, один в один мальчик из Жюля Верна. Я попрошу, чтобы мне водить, мне разрешат, наверно. Вечер начнется, должно стемнеть. День до конца недели. Я поворачиваюсь к стене. Сто, девяносто девять.
Мама на даче. Велосипед. Завтра сдавать экзамен. Солнце облизывает конспект ласковыми глазами. Утро встречать и всю ночь сидеть, ждать наступленья лета. В августе буду уже студент, нынче - ни то, ни это. Хлеб получерствый и сыр с ножа, завтрак со сна невкусен. Витька с десятого этажа нынче на третьем курсе. Знает всех умных профессоров, пишет программы в фирме. Худ, ироничен и чернобров, прямо герой из фильма. Пишет записки моей сестре, дарит цветы с получки, только вот плаваю я быстрей и сочиняю лучше. Просто сестренка светла лицом, я тяжелей и злее, мы забираемся на крыльцо и запускаем змея. Вроде они уезжают в ночь, я провожу на поезд. Речка шуршит, шелестит у ног, нынче она по пояс. Семьдесят восемь, семьдесят семь, плачу спиной к составу. Пусть они прячутся, ну их всех, я их искать не стану.
Мама на даче. Башка гудит. Сонное недеянье. Кошка устроилась на груди, солнце на одеяле. Чашки, ладошки и свитера, кофе, молю, сварите. Кто-нибудь видел меня вчера? Лучше не говорите. Пусть это будет большой секрет маленького разврата, каждый был пьян, невесом, согрет, теплым дыханьем брата, горло охрипло от болтовни, пепел летел с балкона, все друг при друге - и все одни, живы и непокорны. Если мы скинемся по рублю, завтрак придет в наш домик, Господи, как я вас всех люблю, радуга на ладонях. Улица в солнечных кружевах, Витька, помой тарелки. Можно валяться и оживать. Можно пойти на реку. Я вас поймаю и покорю, стричься заставлю, бриться. Носом в изломанную кору. Тридцать четыре, тридцать...
Мама на фотке. Ключи в замке. Восемь часов до лета. Солнце на стенах, на рюкзаке, в стареньких сандалетах. Сонными лапами через сквер, и никуда не деться. Витька в Америке. Я в Москве. Речка в далеком детстве. Яблоко съелось, ушел состав, где-нибудь едет в Ниццу, я начинаю считать со ста, жизнь моя - с единицы. Боремся, плачем с ней в унисон, клоуны на арене. "Двадцать один", - бормочу сквозь сон. "Сорок", - смеется время. Сорок - и первая седина, сорок один - в больницу. Двадцать один - я живу одна, двадцать: глаза-бойницы, ноги в царапинах, бес в ребре, мысли бегут вприсядку, кто-нибудь ждет меня во дворе, кто-нибудь - на десятом. Десять - кончаю четвертый класс, завтрак можно не делать. Надо спешить со всех ног и глаз. В августе будет девять. Восемь - на шее ключи таскать, в солнечном таять гимне...
Три. Два. Один. Я иду искать. Господи, помоги мне.
Как сказал один из учеников (надеюсь :) )Мастера Плотника: "..К душе слушателя путь. Представляешь тихий омут, Мать любимую, отца, Главное, чтоб ты был тронут..."
ейбо - тронут, не ученика словами, но стихом что Пло выложил. Спасибо мастер! :)
Любовь стараясь удержать Как шпагу тянем мы ее: Один - к себе за рукоять, Другой - к себе за острие. Один - к себе за рукоять, Другой - к себе за острие.
Любовь пытаясь оттолкнуть На шпагу давим мы вдвоем, Один - эфесом другу в грудь. Другой - под сердце острием.
А тот, кто лезвие рукой Не в силах больше удержать Когда-нибудь любви другой Возьмет охотно рукоять
И рук, сжимающих металл, Ему ничуть не будет жаль, Как-будто сам не испытал, Как режет сталь, как режет сталь.
У врат обители святой Стоял просящий подаянья Бедняк иссохший, чуть живой. От глада жажды и страданий Куска лишь хлеба он просил, И взгляд являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою; Так чуства лучшие мои Обмануты навек тобою
Среди других играющих детей Она напоминает лягушонка. Заправлена в трусы худая рубашонка, Колечки рыжеватые кудрей Рассыпаны, рот длинен, зубки кривы, Черты лица остры и некрасивы. Двум мальчуганам, сверстникам её, Отцы купили по велосипеду. Сегодня мальчики, не торопясь к обеду, Гоняют по двору, забывши про неё, Она ж за ними бегает по следу. Чужая радость так же, как своя, Томит её и вон из сердца рвётся, И девочка ликует и смеётся, Охваченная счастьем бытия.
Ни тени зависти, ни умысла худого Ещё не знает это существо. Ей всё на свете так безмерно ново, Так живо всё, что для иных мертво! И не хочу я думать, наблюдая, Что будет день, когда она, рыдая, Увидит с ужасом, что посреди подруг Она всего лишь бедная дурнушка! Мне верить хочется, что сердце не игрушка, Сломать его едва ли можно вдруг! Мне верить хочется, что чистый этот пламень, Который в глубине её горит, Всю боль свою один переболит И перетопит самый тяжкий камень! И пусть черты её нехороши И нечем ей прельстить воображенье,- Младенческая грация души Уже сквозит в любом её движенье. А если это так, то что есть красота И почему её обожествляют люди? Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?
